|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Поговорим? Мысли вслух.
О выбореСемеро взрослых людей на узенькой веранде второго этажа, рассчитанной от силы на четверых. На всех не хватает места, поэтому Анютка сидит у меня на коленях. Мы жмемся друг к другу точно так же как ТЕ ДВОЕ внутри домика, и вдруг посреди разговора: о НИХ, о сгоревшей новенькой машине, о Чечне у Анжелы проскальзывает: "Вы, москвичи, все злые". И разговор плавно течет дальше - про Волгоград и снова про Чечню, где побывали Авкан и Анжела, про ТЕХ ДВОИХ. Но эта фраза не дает мне покоя, слово неглубокая но саднящая царапина. Нет, пожалуй не так. Начинать надо с другого: сначала мы отправились умываться. На нашей базе отдыха путь к умывальникам был неблизким: по кривой асфальтовой тропинке вверх, минуя бугор, тут же прозванный нашими ехидными языками "лежачим полицейским", мимо столовой и других домиков. И тут мы услышали СТОН. Это был плач, громкий, почти на одной ноте, выворачивающий душу. Мы остановилиь ненадолго, прислушались, а потом решительно зашагали обратно. На веранде котеджа стояла коробка из-под торта. Их было там двое, крохотных, еще слепых и глухих, с неотвалившейся пуповиной - двух или трехдневных щенов. Один из них, посильнее, приподнимался на неслушающихся лапках и плакал, надрывно скулил. Тогда мы подумали, что это хозяйские щенки, что где-то рядом ходит их мама: уж больно заботливо они были укутаны в тряпки. Плач утих и мы побрели дальше, вверх. А когда возвращались обратно... Как Анютка их углядела? Коробка стояла уже на бордюре у столовой. И тогда мы поняли, что это подкидыши. А потом подошедшая девочка рассказала, что сначала их было десять. Десять крохотных щенят, выброшенных на помойку. А осталось - двое, которых уже пытались накормить молоком из шприца. И что местные работники просили убрать щенков подальше, а не то приедет хозяин базы и собак не станет. И тогда мы забрали коробку: "на одну только ночь, а там решим"... И Пашка побежал в магазин за молоком. Шедшие мимо нас люди отворачивались и отводили глаза. Этот стон и плач слышала вся наша база. Но подошли на этот зов о помощи только двое: волгоградцы. А потом мы пытались накормить "детей" молоком из ложечки, и Лешка сооружал из куска кембрика и пластиковой бутылки из-под "Кока-колы" некое подобие бутылки с соской. А потом пришли наши соседи. принесли пузырек из под "Глазолина" и сказали: "Знаете... Если вы не сможете взять их - мы их заберем с собой в Волгоград. Не годится бросать живую душу." Ночью не стало девочки - слишком она намерзлась. А под утро у малолетнего местного живодера мы отобрали третьего. Вернее третью. Не слишком то хочется вспоминать - какой она была. Мы сумели ее накормить, только было ясно, что она не сможет выжить. И они с сестрой легли в одну ямку, за забором, у помойки. А пацаненок выжил, и уехал в Волгоград на заботливых руках своих новых хозяев. Я надеюсь, что хотя бы для него эта история закончилась благополучно. Злые ли мы? Думаю - нет. Просто это НАШ ВЫБОР. В Москве с ее бешенным темпом, с огромным числом людей, с сотнями трагедий, подчас разыгрывающимися на наших глазах, мы привыкаем "зашториватся", "закрываться" ото всего, что может задеть. Мы торопимся на поезд в метро, как будто следующий придет не через полторы минуты а через полтора часа, мы бежим за автобусом, мы закрываемся от соседей по электричке газетой, книгой, плеером. просто закрываем глаза, мы стараемся отодвинутся, если кто-то прикасается к нам. Мы недоверчивы и подозрительны: попросите у москвича адрес или телефон, намекните, что хотели бы посмотреть Москву. Я - не исключение. Но попросите об этом же любого другого жителя нашей страны, - и вы почувствуете разницу. Мы бежим по большому городу, стараясь не замечать ничего вокруг. Когда в последний раз вы подошли к лежащему на земле человеку, чтобы посмотреть: жив ли он? Мы все по отдельности и объединить нас может только общая беда. Как взрывы... Как пожары... Когда мы, сходя с ума от ужаса смотрим новости: "Погибшая: Анна 18 лет" - и комок к горлу. Когда в чате первый вопрос: "Как наши?". Порой мне кажется что все напасти валятся на наш город для того, чтобы мы научились наконец ценить жизнь и людей вокруг нас: " а то потом будешь жалеть". Чтобы заслышав отчаянный стон - шагнуть туда, чтобы потом не жалеть, что прошел мимо.
|
